Катерина Романенкова, Татьяна Алексеева

05.2006

Есть актеры пультовые и не пультовые. Пультовый артист – тот, чье лицо видишь на каждом канале, перебирая кнопки телевизионного пульта. Илья Шакунов к ним не относится, но, тем не менее, сыгранные им персонажи ярки, заметны, хоть и неоднозначны.

ПОБОЛЬШЕ "БАБУЛЕК" ЗЕЛЕНЫХ И РАЗНЫХ

- Сегодня появилась такая тенденция: едва актер удачно «засветился» в каком-нибудь сериале или фильме, его лицо начинают активно эксплуатировать. В вашем багаже уже есть несколько заметных работ, это и «Умножающий печаль», и «Фаворский», и «Гололед»… Но в «свадебного генерала» отечественного «мыла» вы как-то не превратились. Не зовут или отказываетесь? И почему?

- Бывает, что и отказываюсь – от ролей, которые мне почему-то не нравятся: может быть, сценарий не по душе, может, я что-то подобное уже играл, и мне в настоящий момент это играть не интересно, денежная история тоже имеет значение – допустим, мне предлагают интересную работу, но говорят, что денег нет. Такое предложение для меня не существует, потому что я считаю, что если ты хорошо выполняешь работу ты за нее и получать должен соответственно, любой человек вправе требовать адекватной оценки своего труда.

- Сейчас телеканал СТС без остановки экранизирует детективы Дарьи Донцовой, вы снимаетесь уже в третьем сезоне «Виолы Таракановой». Как оцениваете свою работу в этом «несерьезном» жанре?

- О жанрах сегодня говорить бессмысленно, в нашем кино присутствует некий mix из разных жанров: чуть ли ни каждая мелодрама заканчивается убийством, и в любом action присутствует лирическая линия. Оценить работу я никак не могу, я не видел ни одной серии. Я могу оценить процесс съемок – и этого мне вполне достаточно.

- Вот как здорово: актер, который не интересуется результатом многомесячных съемок! Но, может быть, вы слышали похвалу или, наоборот, критику от ваших поклонников, которые ходят на ваши спектакли?

- Я работаю в ТЮЗе – это театр ЮНОГО зрителя, какие поклонники?.. А впрочем…сейчас расскажу. Один мой друг уговорил меня ходить в школу к его дочке, ее класс очень хотел меня видеть. Я пошел. Меня встретили дети, очень хорошо знакомые со всеми «Виолами Таракановыми», страстные поклонники сериала, они смотрели на меня горящими, полными интереса глазами и целый урок задавали вопросы, даже какой-то кроссворд составили. Но запомнилось мне другое. После этой встречи дети вручили мне блокнот, исписанный своими пожеланиями. Читаю первую страницу: я желаю вам хорошего здоровья, денег, счастья. Вторую: желаю не болеть, побольше бабуль и творческих успехов. Третью: желаю зеленых много-много… Я переворачивал странички, и у меня глаза раскрывались от удивления: то, что все желают денег и считают это нормальным для меня стало откровением. Я до сих пор желаю любви, здоровья, счастья, успехов, мне и в голову не придет пожелать денег, для меня это не является критерием жизненного успеха. А для них это важно уже с детства. Может быть, это и не страшно, потому что сегодняшние дети развиваются не так, как наше поколение, они не ходят строем и одеваются, как хотят, они понимают, кто богаче, кто беднее и гордятся достижениями своих родителей. Но как бы деньги не превратились в главную цель их жизни. И, возвращаясь к «Виоле Таракановой» хочу сказать, что этот фильм как раз про другое – не про деньги, он про совсем иной взгляд на жизнь, такой, чуть ералашевский, чуть глуповатый, чуть ироничный, заставляющий немножко подумать. Этим он мне нравится. К сожалению, только этим.

ИСКУССТВО НЕ ПО ПРИКАЗУ

- Читая вашу биографическую справку, обратили внимание, что театральный ВУЗ – далеко не первое учебное заведение, в которое вы поступали после школы. Никак не могли определиться с выбором профессии?

- В общем-то, да. Когда я оканчивал школу, был еще комсомол, все ходили строем и в основном по дорожкам, проторенным их родителями. Было проще, потому что будущая биография прописывалась в детстве. Времена изменились – стало сложнее, но интереснее, появилась возможность выбирать самому. Вот я и выбирал: сначала медицинский институт, потом технический – факультет автоматики и вычислительной техники. Оба эти института бросил и ушел работать: кочегаром, истопником, уборщицей – именно уборщицей, потому что профессии «уборщик» в советском законодательстве не было. Все это дало мне определенный жизненный опыт, без которого сегодня, наверное, было бы труднее. В ЛГИТМИК я поступил уже в 21 год и ощущал свое преимущество над семнадцатилетними.

- В чем оно заключалось?

- В опыте, девчонки, в опыте! Еще когда я учился, меня пригласил в ТЮЗ Андрей Дмитриевич Андреев – он был тогда его художественным руководителем. Мы с ним репетировали «Горе от ума», в котором я играл Чацкого, и в конце девяносто четвертого выпустили спектакль. Хочу сказать, что у меня был совершенно замечательный курс: Костя Хабенский, Миша Пореченков, Миша Трухин, Андрей Зибров. А после окончания института судьба меня свела с Романом Григорьевичем Виктюком: я играл у него в спектакле «Бабочка, бабочка…», у нас, в Петербурге. Это был последний спектакль Валентины Павловны Ковель, и она взяла меня за руку, привела в Большой драматический, прямо в кабинет Кирилла Юрьевича Лаврова, и сказала: «Этого молодого человека надо взять в театр!». В этот же день меня взяли в труппу. Правда там я отработал всего два месяца, что-то даже репетировал, но мне это показалось тоскливым, и я снова ушел к Виктюку. На этот раз уехал в Москву, в его театр, играл в «Осенних скрипках», с Алисой Бруновной Фрейндлих, и в «Путанах», с Ефимом Шифриным. Но сейчас у меня один ТЮЗ, правда, желание поработать в антрепризах есть, значит поработаю. На сегодняшний день мне более интересно кино.

- -Отношения с кино начались с какой работы?

- Наверное, дебютом можно считать «Женскую собственность» Дмитрия Месхиева, там я играл этакого мерзкого типа - когда я увидел себя на экране в этой роли, то остался доволен и собой, и картиной, и работой во время съемок. Были эпизоды и до этого фильма, но совсем уж незначительные.

- -Если бы завтра пришлось поменять профессию, чем бы вы занимались?

- Я никому не говорил, но ответ на этот вопрос у меня давно есть - если хотите, можете услышать его первыми. Я до сих пор не отношусь к актерству, как к профессии, которая будет кормить меня до конца моей жизни, или которой я буду посвящать себя без остатка. И не хочу так относиться. Как только я поверю, что это моя судьба, что-то перегорит, переключится на другой уровень, придется заниматься ею всерьез. Мне и сейчас приходится решать какие-то вопросы по поводу билетов, своей зарплаты, съемочных дней – в этом я немножко грязну и вязну, но это необходимо, потому что помимо театра у меня есть что-то еще в жизни, потому что я не «рыцарь театра»… Знаете такое понятие? Это когда актер кладет на алтарь искусства всего себя. Я не такой. Да, я хочу заниматься творчеством, но когда мне это не навязано, не нормировано рамками рабочего дня или чьего-то приказа, любимое дело нельзя ограничивать какими-то рамками, иначе оно перестает быть любимым. Сегодня у меня потребность выходить на сцену, отдавать моим маленьким зрителям душу и эмоции. А завтра я захочу посидеть с друзьями, порыбачить или поесть вкусного мяса с хорошим вином. На это нужны деньги, и зарабатывать их приходится, снимаясь в сериалах или рекламе. Экономический вопрос касается каждого: и дворника, и президента, но нельзя этому подчинять жизнь. Деньги должны помогать тебе, деньги – это как бумага в туалете: если ее нет, без нее сложно, не удобно. Так и с деньгами: без них можно, но с ними удобнее, они дают независимость: возможность жить, как хочешь, мыслить, как хочешь, заниматься, чем хочешь. На самом деле, мне довольно сложно быть актером, сама по себе профессия актера очень зависимая, от всего и от всех: от режиссера, осветителя и костюмера, который принес тебе ботинки на размер меньше, от собственного настроения, от случайностей, которые тебе могут его испортить, тебе нельзя схватить насморк или выпить лишнюю рюмку, потому что завтра съемки, и ты должен быть в форме, ты не можешь встретиться с друзьями, потому что у них выходные в воскресенье, а у тебя – когда нет спектакля. Столько всяких запретов и ограничений сталкивается с моей внутренней, природной независимостью, и каждый раз приходится находить компромиссы между характером и профессией. Возвращаясь к вопросу другой профессии – думаю, что мог бы заниматься электроникой, я в этом разбираюсь, и мне это интересно. И в дальнейшем, может быть, буду искать себя в режиссуре – туда не надо спешить, надо созреть. Но при всем, при этом профессия никогда не будет единственно-важным аспектом моей жизни. Нельзя опираться только на одного кита, можно упасть, если его вдруг не станет. Должны быть и какие-то другие опоры – друзья, семья, увлечения, спорт – все это у меня есть.

ВРЕМЯ ПЕРЕБИРАТЬ КАМНИ

- Мы поняли, что фильмы со своим участием вы не смотрите, может быть, и статьи о себе не читаете?

- Газеты вообще не читаю и телевизор не смотрю – жалко тратить время на бесполезные вещи. Время – это самое ценное, что у нас есть, если ты, его потратив, получаешь что-то для тебя важное, полезное, приятное – это хорошо, а если тратишь его бессмысленно – беда. В телевидении не вижу смысла: какой мне прок от информации, что наши проиграли в футбол, или что где-то упал самолет?

- Где же вы черпаете информацию?

- Да где угодно, в Интернете, например.

- И как относитесь к текстам, которые пишут про вас?

- Я знаю, где и чего пишут, периодически бываю на разных актерских сайтах, но создавать свой собственный, где все будет про меня написано не хочется. Обычно такое желание появляется в самом начале пути – чтобы было все и сразу. Думаю, что захочется позже, когда уже будет что сказать. Есть время собирать камни, и есть время их разбрасывать. У меня сейчас период где-то посередине – время перебирать камни. Увековечивать себя еще слишком рано, я боюсь попросту про себя наврать. Вот сегодня вы мне задаете вопросы, я на них отвечаю, завтра мои ответы могут быть совсем другими. Не потому что я вас обманываю, просто сегодня я считаю так, как я буду считать через месяц – я не знаю. Я не верю молодым людям, которые о чем-то говорят однозначно, ты доживи лет до пятидесяти, а лучше семидесяти и ты поменяешь свою точку зрения, или окажись в экстремальных условиях, или переживи потрясение – ты изменишься. Кстати, в этом профессия актера выигрышная – ты можешь прожить несколько жизней, примерить на себя непривычные условия, измениться на время.

- В Москве вы снимаетесь несколько последних лет. Наш город вас изменил, чему-нибудь научил?

- Да, я стал очень быстро разговаривать. В Питере медленные люди, медленные мысли. С одной стороны это хорошо – есть время подумать, с другой – ужасно, потому что современная жизнь заставляет двигаться быстрее. Москва меняет людей, это тяжелый город, даже не город – огромный мегаполис, многослойный и очень похожий на фантастический фильм: верхний город – элита, город бизнеса, ночной город, спальный, нижний – город нищих… Все переплетено. Сегодня ехал, видел сумасшедшую транспортную развязку, как вены на руках, машинки бегут-бегут…Люди спешат куда-то, здесь бешенная энергетика, и ею можно питаться, как наркотиком. Но это плохо, потому что перестаешь получать энергию из других источников, просто разучиваешься. Все это остановить – и умрет город, страшно. А где-то сидит старик в деревне, пятьдесят лет подряд видит одну и ту же картину: дерево, речка, коровка, и будет еще двадцать лет так сидеть, и ничего не изменится – это совсем другая жизнь. Мой Питер – это что-то более строгое, неторопливое, старинное, даже старомодное. Я читаю классику и узнаю описанные улицы: здесь Пушкин ходил, и меня это не удивляет, и этот мостик никуда не денется, поэтому и спешить никуда не надо. К нам приезжают именно за этим – за ощущением незыблемости времени.

- Илья, есть ли что-то, о чем вы еще не успели поделиться с журналистами: может быть, мечта какая-то, или хобби, или черта характера?..

- Да я бы вообще ничего не рассказывал. Можете написать, что я люблю, когда меня хвалят. Я же лев по гороскопу, и если меня долго никто не хвалит, мне становится скучно и не интересно жить. Ласковое слово и кошке, точнее коту приятно… ну и льву тоже.